…се больше и больше губим нашу прежнюю, чистую, бесконечно прекрасную любовь. Я вижу это и знаю, что надо остановиться, чтобы сохранить ее навек, потому что лучше этой любви ничего нет на свете; победил бы свет, Христос, Соловьев…² Но нет у меня силы, нет воли, все эти рассуждения тают перед моей любовью, я знаю только, что люблю тебя, что ты для меня весь мир, что вся душа моя — одна любовь к тебе. Я могу только любить, я ничего не понимаю, я ничего не хочу, я люблю тебя… Понимать, рассуждать, хотеть — должен ты. Пойми же все силой твоего ума, взгляни в будущее всей силой твоего провидения (ты ведь знал, что придут и эти сомнения), реши беспристрастно, объективно, что должно победить: свет или тьма, христианство или язычество, трагедия или комедия. Ты сам указал мне, что мы стоим на этой границе между безднами, но я не знаю, какая бездна тянет тебя. Прежде я не сомневалась бы в этом, а теперь… нет, и теперь, несмотря ни на что, я верю в тебя, и потому прошу твоей поддержки, отдаю любовь мою в твои руки без всякого страха и сомнения³.

 

¹ Датируется по почтовому штемпелю и карандашной помете А.Блока : «6 декабр<я>».

² Очевидно, именно к этому времени относится начало «короткой вспышки чувственного» увлечения А.Блока, о которой Л.Д.Менделеева писала в своих мемуарах (см.: Блок Л.Д. Указ. соч. С.82).

³ В ответном письме (от 6 декабря) Блок пытался развеять ее сомнения: «Ты теперь должна быть свободна от сомнений и МОЖЕШЬ твердо ВЕРИТЬ мне в том, о чем Ты думаешь. Все это я не могу довольно ясно выразить в эту минуту. Но знай, что теперь полновластны «свет, христианство и трагедия», по причинам, часто темным для Тебя, а частью для меня» (Блок А. Письма к жене. С.75).

 

4

<15 декабря 1902. Петербург>¹

Нет, мой дорогой, я не буду больше ходить в нашу комнату без тебя, верю, так лучше, если ты этого хочешь².

Пиши мне на Курсы³. За меня не бойся совсем; нехорошо это, я знаю, но я теперь отношусь тупо и равнодушно ко всему чуждому, а тем более враждебному нашей любви; все как-то проходит мимо, совершенно не затрагивая меня, точно его и нет совсем. Чтобы разговаривать с кем-нибудь, мне нужно все время держать себя в руках, напрягать внимание, а то я начинаю не понимать слова, кот<орые> слышу, не знаю, что я должна говорить. В голове все время вертятся твои слова, стихи, фразы из твоих писем... Ну, да я не могу все это рассказать, ты сам понимаешь, чем я живу теперь и что для меня все остальное. Твое письмо искренно и такое, кот<орое> я больше всего люблю — ты пишешь, что пишется, что приходит в голову; только зачем ты говоришь: «опять отвлеченно»?⁴ Разве ты думаешь, что мне «отвлеченное» менее интересно? Да нет, ты не думай этого.

Пришли мне твои стихи, мой дорогой, на Курсы завтра. Лида⁵ уехала на несколько дней в Гатчину, сегодня, кажется, мне дадут побыть одной и опомниться; мне теперь хочется уже этого, п<отому> ч<то> развлечения, театр, совсем не развлекают, не помогают проходить времени, а только досадно мешают думать о тебе.

 

¹ Датируется на основании почтового штемпеля и пометы Блока карандашом : «15 декабр<я>».

² В меблированных комнатах на Серпуховской улице (№ 10) Блок и Л.Д.Менделеева неоднократно встречались с 8 декабря 1902 г. по 31 января 1903 г. Вот что поэт писал своей возлюбленной 13 декабря: «Тебе лучше не приходить в эту комнату на Серпуховской, пока я болен, потому что все эти люди какие-то грубые и подозрительные. Вчера я не мог дождаться ни дворника, ни Остапа, говорил с женой управляющего и со швейцаром. <…> У меня, в конце концов, просто чувство отвращения ко всем им и к тому внутренне нечистому, что они говорят, а главное — думают» (Блок А. Письма к жене. С.76).

Остап (в примеч. В.Н.Орлова к 89-му тому «Литературного наследства» ошибочно назван «Османом») — вероятно, лакей в меблированных комнатах, иногда приносивший с Серпуховской Л.Д.Менделеевой письма Блока.

³ Имеются в виду Высшие (Бестужевские) женские курсы (Васильевский остров, 10-линия), на которых училась Л.Д.Менделеева.

⁴ См. образец «отвлеченных» рассуждений Блока в его письме от 14 декабря: «Прости меня, мне каждый день прибавляет знания о Твоем Совершенстве. Тут уж не о «небесном» даже я говорю. Это все — после, теория, не наше настоящее. Настоящее все вокруг Тебя, живой и прекрасной русской девушки. В Тебе то, что мне необходимо нужно, не дополнение, а вся полнота моя. Если Тебя не будет, я совершенно исчезну с лица земли, «исчерпаюсь» в творении и творчестве. Без Тебя я так немыслим, что, я думаю, некоторые просто видят, наконец, что действую не я сам, а что-то внутреннее вдохновляет. И уж конечно эти не знают, кто это внутреннее, это Ты, и уж конечно я знаю, что это — Ты, что весь сложный механизм движется от Одного Двигателя — Тебя и Тобой. Тут вся моя цель и вся загадка и разгадка, «узел бытия», корни и цветы. Опять отвлеченно» (Блок А. Письма к жене. С. 77-78).

⁵ Лидия Дмитриевна Менделеева — троюродная племянница Л.Д.Менделеевой.

 

5

<18 декабря 1902. Петербург>¹

Опять вечер, кончился еще один скучный, бестолковый и утомительный день, и опять я совсем устала и отупела. Хоть теперь могу отдохнуть ото всех и свободно, без помехи думать о тебе, только о тебе; и это уже успокоение и счастье. Скорее бы увидеть тебя, знать только, что ты со мной, ни о чем не помнить, ни о чем не думать! Ты пишешь что-то, что я не совсем понимаю, но раз ты веришь всему этому, буду верить и я, пойму потом. Только где я возьму «гневную силу духа»²? Не знаю, ведь теперь-то уж никакой ни воли, ни силы у меня нет; сила любви — что-то похожее на полное бессилие. Но я все-таки твердо верю, что, когда это будет нужно для тебя, я сумею и силу найти, сумею и понять все, пойму, где твое счастье и что я должна делать. А теперь я понимаю только, что мне нужно видеть тебя, что пока я тебя не увижу, я точно не живу, так пусто и ненужно все кругом.

Курсы кончились сегодня, завтра еще схожу за твоими письмами, а потом пиши или Шуре (Мещанская №7, кв. 14 Алекс<андре> Мих<айловне> Никитиной³), или ко мне иногда.

Напиши, пишутся ли стихи, и пришли мне что-нибудь.

 

¹ Датируется на основании почтового штемпеля и карандашной пометы Блока: «18 дек<абря>».

² См. в письме Блока от 18 декабря: «Одна женщина, принадлежавшая к Пифагорейской общине, в VI веке до Р<ождества> Хр<истова> (заметь, заметь!), написала между прочим вот что: «Когда женщина победит низшие побуждения и овладеет гневною силою духа, тогда родится в ней божественная гармония». И все эти Пифагоровы братья и сестры считали себя «равными блаженным богам». И еще много чего «странного» есть в истории. «Люди» не поверят всему этому. Хочешь верить Ты? Я верю» (Блок А. Письма к жене. С.85; см.: Там же. Примеч. 5, 6). Обращение Блока в этот период к пифагорейской философии, имеющей, в основном, мистические корни, связанные с орфическими мистериями, далеко не случайно. Именно с ее помощью (хотя и не только) он пытался понять, объяснить самому себе и своей возлюбленной, природу своей неповторимой любви, граничащей с мистикой. Так, несколькими днями ранее (в письме от 16 декабря), упомянув, что он стоит на точке зрения «мистической философии», Блок заявлял: «И без конца, если бы это было нужно, я развивал бы очень стройную, далеко не рассудочную (это важно) систему, которая свелась бы к объяснению моих отношений к Тебе — к объяснению их отличия (резкого, крайнего, полного) от “обыкновенных” любовных отношений» (Там же. С.83).

³ Александра Михайловна Никитина (в замуж. Бюхтер; 1883–1942) — подруга Л.Д.Менделеевой по Высшим женским курсам, секретарь театрально-литературного журнала «Новая студия», и сотрудница студии В.Э.Мейерхольда.

 

6

<25 декабря 1902. Петербург>¹

Мой дорогой, милый, прости глупейшее письмо, кот<орое> я тебе написала сегодня², из нашей комнаты! Ты, пожалуй, будешь думать, что я сержусь на тебя, конечно, нет, я ведь знаю, что если ты не пришел — значит, нельзя было, или письмо не понял (я думаю, это вероятнее всего). Мне было только уж очень жалко, что я не видела тебя сегодня, раз была возможность, а видеть тебя сегодня мне хотелось ужасно, совсем без тебя стосковалась, хоть мы и недолго не виделись. Настроение теперь у меня всегда одинаковое, когда я одна без тебя; полная нечувствительность ко всему, что не касается тебя, не напоминает о тебе; читать я могу теперь только то, что говорит мне о тебе, что интересует тебя, потому я и люблю теперь и «Мир искусства»³ и «Новый путь»⁴, и всех «их»⁵, люблю за то, что ты любишь их, и они любят тебя. Странно это! Ведь после 7 ноября, когда я увидала, поняла, почувствовала твою любовь, все для меня изменилось до самой глубины; весь мир умер для меня, и я умерла для мира; я всем существом почувствовала, что я могу, я должна и хочу жить только для тебя, что вне моей любви к тебе — нет ничего, что в ней мое единственное, возможное счастье и цель моего существования. Я повторяю, кажется, что писала прежде, но мне хочется говорить об этом, я так ясно сознаю, ощущаю это сегодня. Как бы ты ни любил меня, моя любовь к тебе всегда одна, потому что она вся глубина души моей, то, что в ней постоянно и вечно и не может измениться.

Раньше я не знала, не понимала, что у меня в этой глубине души, я все старалась найти себя (это ты мне сказал, и это правда), теперь я нашла себя. В душе, в глубине — светло и ясно. Ну, теперь о житейском. Я опять так глупо написала первое письмо, что ты, пожалуй, не поймешь. Приходи к нам 26-го, я буду дома, а мама и тетя, кажется, уедут.

 

¹ Датируется по почтовому штемпелю и по помете Блока карандашом: «25 дек<абря>».

² Речь идет о письме Л.Д.Менделеевой от 25 декабря, в котором она укоряла Блока за то, что он не смог придти на встречу с ней накануне: «Фу, какой ты противный! Я ждала, ждала, ждала до сумасшествия тебя с 2-х часов! Хоть бы предупредил. Теперь я не знаю, когда мы увидимся. 26-го, мне кажется, что-то опасно уходить, да, пожалуй, ты опять не будешь. Приходи лучше к нам, будет дома только Ваня и я, хотя и то не наверно. Больше не хочу писать, ты не заслужил» (РГАЛИ. Ф. 55. Оп. 1. Ед. хр. 159. Л. 60).

³ «Мир искусства» — модернистский художественный журнал (1899–1904), объединявший петербургских художников и писателей.

⁴ «Новый путь» — символистский журнал (1903–1904), объединявший представителей «нового религиозного сознания» и писателей символистов; орган Петербургского религиозно-философского общества.

⁵ То есть представителей «нового искусства».

 

7

<27 декабря 1902. Петербург>¹

Ты, вероятно, знаешь это чувство: уверенность, что ты не можешь прийти, и в то же время безумная надежда и ожидание, и чем больше невозможность, тем сильней и настойчивей ожидание. Так и сегодня, к вечеру, я вдруг стала тебя ждать; знала, что у тебя жар, что ты лежишь, и все-таки ждала до 9-ти часов; а потом стало грустно без тебя и захотелось говорить о тебе. И мы долго с Мусей² разговаривали и о тебе, и о всем, что ты мне говорил; я все вспоминала и рассказывала Мусе; конечно, немного в другом виде, чтобы она понимала; да она и так много понимает и ей много можно говорить, хоть она и молчит в таких разговорах; а если и не понимает, все таки любит слушать. О тебе я говорю, конечно, только как о «поэте», о твоих стихах, твоих взглядах, да и то немногое можно сказать, но и это успокаивает, сменяет тревогу светлыми, радостными думами о тебе.

Теперь поздно, все разошлись, пишу тебе, перечитываю твое письмо… Так мне, ну, прямо, весело становится чувствовать в тебе эту силу духа, и тебе хорошо, и мне с тобой не страшно — уж не будет этих прежних сомнений, и весело, что эта сила, хоть немного, и от меня³. Удивляюсь, отчего я с мамой⁴ все еще не помирилась, в теперешнем настроении, мне было бы, пожалуй, и легко это, только если бы повод был другой. Тебе, должно быть, не нравится, что я так долго в ссоре с мамой, так ты скажи, если хочешь, я постараюсь помириться⁵. Все забываю в каждом письме написать тебе о том, как я получаю твои письма: не беспокойся, это очень хорошо и просто устраивается; я сама беру их утром на кухне, а если приходят после, то их несут прямо ко мне. Да и вся прислуга меня любит и «измены» какой-нибудь с их стороны совсем не боюсь. Пиши мне по-прежнему, иногда в маминых конвертах⁶, а к Шуре опасно, там все страшно любопытны. Присылай мне стихи, кот<орые> пишешь теперь.

Как твое здоровье? Уж теперь надо посидеть подольше дома, поправиться хорошенько. Читал ты «Новый путь», прислали его тебе? Что тебе в нем нравится?⁷

Утром 27, получила твое письмо⁸, о письмах не беспокойся, и мне лучше посидеть тоже дома (кашель и насморк). Пришли же христианские стихи⁹, а то выходит, что я их недостойна, а я не настолько учена, чтоб не обижаться, как Зинаида¹⁰.

 

¹ Датируется по почтовому штемпелю и помете Блока красным карандашом: «27 дек<абря>».

² Мария Дмитриевна Менделеева (в замуж. Кузьмина; 1886– 1952) — младшая дочь Д.И.Менделеева от второго брака, сестра Л.Д.Менделеевой.

³ В ответном письме (от 27 декабря) Блок писал в этой связи: «Зачем Ты пишешь, что сила «немного» от Тебя. Она — вся Твоя, все остальное призрак, бегающие двойники, смесь непонятных исчезновений» (Блок А. Письма к жене. С.97).

⁴ Анна Ивановна Менделеева (урожд. Попова; 1860–1942) — вторая жена Д.И.Менделеева, художница.

⁵ В том же письме Блок писал: «Зачем Ты думаешь, что мне “не нравится”, что Ты не миришься с мамой? Этого не может быть. Я понимаю это только, как способ выражения. Мне все нравится — без исключений. Если хочешь, если можешь — помирись, это я думаю, для Тебя лучше. Лучше, чтоб не было натянутых отношений, маленького диссонанса в доме, особенно, когда этого не нужно и можно обойтись без него» (Там же. С.98). О начале ссоры с мамой Л.Д.Менделеева сообщила Блоку в письме от 14 декабря: «<…> мы с мамой сильно поссорились. Началось с пустяков и общих вопросов, но потом мы перешли, как всегда, на наши отношения, вспомнился “тот” разговор, и тут-то я и убедилась, что мама ничего не подозревает; она сама говорила, что просто хотела меня предупредить на всякий случай <…> Сегодня мама захотела продолжать и вчерашний и “тот” разговор, но мне было слишком невыносимо и оскорбительно за нас слушать такие вещи, так что мы с мамой поссорились окончательно» (РГАЛИ. Ф.55. Оп.1. Ед.хр. 159. Л. 44–44об.).

⁶ Письма Блока по домашнему адресу Л.Менделеевой, скрывавшей от своих родных переписку с Блоком, в конспиративных целях направлялись в конвертах, надписанных его матерью.

⁷ Имеется в виду первая книжка (за январь 1903 г.) журнала «Новый путь». Блок отвечал: «“Новый Путь” не прислали, это не говорит в пользу компании Мережк<овских>. Думаю, что журнал очень интересный. Нравится ли Тебе и что именно? Занятен Тернавцев. Вероятно, талантлив Розанов, Минский в прозе бледен, хороши некоторые стихи (Сологуб?), а о Толстом и Ницше по отрывкам и говорить трудно», — отвечал Блок (Там же).

⁸ Речь идет о письме Блока от 26 декабря (См.: Блок А. Письма к жене. С. 92-93).

⁹ Имеется в виду стихотворение «Все кричали у круглых столов…», написанное 25 декабря 1902 г., о котором Блок упоминал в письме от того числа: «Написал хорошие стихи, но теперь не пошлю их Тебе. Они совсем другого типа — из Достоевского, и такие христианские, какие я только мог написать под Твоим влиянием» (Там же. С.91). Это стихотворение было приложено Блоком к письму от 27 декабря.

¹⁰ Зинаида Николаевна Гиппиус.

 

8

<27 декабря 1902. Петербург>¹

Какое у тебя хорошее, светлое настроение! Как всегда, и оно передалось мне, и мне теперь не тяжело, не тоскливо, как было при Лиде², а легко и надежды много, и бесконечная вера в тебя, в нашу судьбу, во все, во все, во что ты веришь. Сейчас была Шура, совсем перебила настроение писать: она с братьями, сестрой и еще какими-то гимназистками и гимназистами. Собираются придти сегодня к нам ряжеными. Пускай! Не дадут думать, что ты не со мной сегодня. Пришли твои стихи, пожалуйста!

Твоя

 

¹ Датируется по почтовому штемпелю и помете Блока карандашом: «27 дек<абря>».

² См. примеч. 5 к письму 4.

 

9

<29 декабря 1902. Петербург>¹

Ты верно беспокоишься, не вышло ли чего из-за письма: нет, все хорошо, и письмо с А.М.Д. я получила². Нужно тебя слушаться, ты опять был прав, лучше не получать писем дома! Пиши в 5-ое отд<еление>³, здесь ближе, можно будет чаще ходить. Я вообще довольно свободна, тетя⁴ была все время с мамой, хотя теперь мама начала рисовать, придется мне заменить ее. Это ничего, пока нам нельзя видеться, а потом будет досадно. Бываем теперь часто в театре. Вообще, на праздниках⁵, нам будет почти невозможно видеться; я уж нарочно не иду теперь к Шуре, чтобы хоть этот выход остался. Никаких планов на январь у меня нет особенных; видеть тебя — чего же мне еще!

Как твое здоровье? — Пишу утром, потому письмо выйдет пустое, холодное, и я лучше ничего не буду писать кр<оме> того, что мне хочется сказать на твои письма и про стихи, выйдет не то, лучше напишу сегодня вечером, мы дома сегодня. — Если тебе не понравится (совсем не «способ выражения», а я правда боялась), что я с мамой в ссоре, я не буду мириться с мамой: искренно не могу, а заставить себя хотела только из-за тебя⁶.

«Новый Путь» для меня был очень интересен; именно то, что ты пишешь, и еще один рассказ «Вымысел»; забыла фамилию автора⁷, а журнал у мамы. Там молодая девушка, кот<орая> кажется «ему» древней, тысячелетней и не живой, с мертвыми глазами. Ты меня тоже называл древней, а мертвой я тебе не кажусь?⁸ Стихи мне понравились Зиночкины, — «Снег»⁹, и Сологуба¹⁰. Когда же они напечатают твои? Перцов¹¹ пишет в предисловии, что стихи будут напечатаны целым отделом и в каждой книжке — только одного автора. Мне это нравится. Хорошо бы во второй книжке — твои!¹² Напишу еще вечером.

Твоя

 

¹ Датируется по почтовому штемпелю и карандашной помете Блока: «29 дек<абря>».

² Имеется в виду письмо Блока от 26 декабря, в котором он писал: «Я придумал следующее: не писать ли письма к Тебе пока так: Загородный, 14; 2-е почтовое отделение. До востребования. Литеры, например, АМД. Можно ли так? Следующее письмо я напишу так, потому что еще не получу ответа. Для того, чтобы получить, нужно прийти и спросить письмо с литерами АМД (Alma Mater Dei). Если хочешь другие буквы — напиши, только не Л.Д.М., во избежании каких-нибудь подозрений<…>» (Блок А. Письма к жене. С. 92-93). «Ave, Mater Dei» (у Блока ошибочно «Alma») — «Радуйся, Матерь Божия» (лат.). Ранее, в письме от 23 ноября 1902 г., Блок ввел в свое письмо цитату из стихотворения Пушкина «Жил на свете рыцарь бедный…», заменив латинскую аббревиатуру «АМД» на инициалы Л.Д.Менделеевой: «L.D.M. своею кровью начертал он на щите» (Блок А. Письма к жене. С.71).

³ 5-е почтовое отделение на Измайловском проспекте, куда Блок писал Л.Д.Менделеевой до востребования.

⁴ Мария Ивановна Сафонова (урожд. Попова; 1858–?) — сестра А.И.Менделеевой.

⁵ Речь идет о праздниках Рождества и Нового года.

⁶ Блок писал Л.Менделеевой в связи с этим в письме от 29 декабря (дата почтового штемпеля: 30 декабря): «Если Ты не можешь помириться с мамой теперь, это ничего. Если даже что-нибудь теряется от этого теперь, то наверстается потом. Но мне кажется, что даже и теперь от этого мало теряется, потому что причина ссоры лежит не очень глубоко, а основана главным образом на том, что мама совершенно не понимает Тебя и едва ли вникает в сложность Твоей развивающейся души, забывая, как это часто бывает, свое собственное прошлое. Едва ли ее можно винить за это, тем более, что она и не могла бы понять, при всем желании даже, Твоих исключительно громадных сил, частью еще покоящихся, частью начинающих приходить в брожение» (Блок А. Письма к жене. С. 100-101).

⁷ Автор рассказа «Вымысел» — З.Н.Гиппиус, укрывшаяся под псевдонимом Л.Денисов.

⁸ По поводу этого вопроса Блок отвечал в том же письме: «Этого не только никогда не было, но я думаю еще, что в Тебе такая глубокая сила истинной жизни, что Ты свободно и безболезненно-спокойно все время отдаешь часть ее мне, и эта часть так громадна, что я чувствую себя совершенно возродившимся и необыкновенно бодрым» (Там же. С. 100).

⁹ Имееются в виду стихотворения З.Н.Гиппиус «Снег» («Опять он падает, чудесно молчаливый…») и «Нет! Сердце к радости лишь вечно приближалось…»

¹⁰ В «Новом пути» были опубликованы стихотворения Ф.Сологуба «Как часто хороня меня!..» и «Пойми, что гибель неизбежна…»

¹¹ Петр Петрович Пéрцов (1868–1947) — литературный критик, публицист, издатель и соредактор журнала «Новый путь». Оставил воспоминания о Блоке: «Ранний Блок» и «Блок в синем воротничке» (См.: Перцов П.П. Литературные воспоминания 1890–1902 гг. / Вступ. ст., сост., подгот. текста и коммент. А.В.Лаврова. М.: Новое литературное обозрение, 2002).

¹² Стихотворения Блока (цикл «Из посвящений») были опубликованы в №3 «Нового пути» (1903). Это была первая публикация поэта.

 

10

<30 декабря 1902. Петербург>¹

Мой дорогой, я рада, что мама знает все, я давно этого хотела в глубине души, п<отому> ч<то> хотела, чтобы она знала, что тебе хорошо теперь, что ты счастлив и что, если я и сделала тебе что-нибудь злое в прошлом году, то теперь и ты, и мама можете мне все простить за мою любовь. Кроме того, я твою маму люблю теперь больше всех на свете, после тебя, и мн